 |
Copyright ©
2007
by Pavlova Tatyana |
 |
ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ ПИТОМНИК РОТВЕЙЛЕРОВ
"ФЕРРУМ ЭНЖЕЛ"
ЛИТЕРАТУРНАЯ СТРАНИЧКА
Когда я был
щенком, я развлекал тебя своими неуклюжими движениями, и ты смеялся.
Ты звал меня своим ребенком и, не смотря на огромное количество
испорченной обуви и пары-тройки разбитых кружек, я стал твоим лучшим
другом. Когда я проказничал, ты грозил мне пальцем, приговаривая:
"как ты мог это сделать??!!". Но затем ты переставал сердиться и
начинал играть со мной.
Период, когда я занимался разрушением дома, несколько затянулся. И
все из-за того, что ты был ужасно занят. Но мы вместе очень
старались прекратить мои хулиганства и скоро преуспели в этом деле.
Я помню все ночи, когда я надоедал тебе своей возней и мешал спать,
помню, как ты рассказывал мне свои самые сокровенные мечты, и я
верил, что невозможно представить себе более счастливую жизнь, чем
та, что у меня была. Мы подолгу гуляли, бегали в парке, ели
мороженое (правда, ты меня угощал только вафельным стаканчиком от
него, потому что "мороженое собакам есть вредно", говорил ты). Я
дремал на солнышке, ожидая твоего возвращения с работы.
А потом ты стал проводить на работе все больше и больше времени. Ты
занимался своей карьерой и часто встречался со своими друзьями. Я
ждал тебя так терпеливо, оберегал от разочарований и никогда не
думал о тебе плохого. Я весело играл с твоими гостями. А потом ты
влюбился…
Она, теперь уже твоя жена, не была "собачницей", но я всегда с
радостью встречал ее дома, старался показать ей свою привязанность и
слушаться ее. Я был счастлив, видя, что счастливы вы. А потом у вас
появился ребенок. Я просто очарован его пальчиками, тем запахом,
которыми они пахли, и мне тоже очень хотелось их полизать. Но вы с
женой очень боялись, что я могу откусить их, и я стал проводить
большую часть времени в другой комнате или в своей корзинке.
Как же мне хотелось любить вас всех, я стал "узником любви". Когда
твои дети стали подрастать, я стал другом им. Они, хватаясь своими
ручонками за мою шерсть, вставали на свои еще не окрепшие ножки,
тыкали своими пальчиками мне в глаза, дергали за уши и целовали в
нос.
Я обожал в них все! А их прикосновения особенно, потому что твои
становились все более редки. И я готов был защищать их даже ценой
своей жизни, если бы это только потребовалось. Я украдкой залезал к
ним на кровать, чтобы разделить их волнения и послушать их заветные
мечты. И мы вместе прислушивались, когда же раздастся звук твоей
машины, чтобы всем вместе поехать за город.
Раньше, если у тебя спрашивали, есть ли у тебя собака, ты доставал
из своего портмоне мою фотографию и показывал ее, а потом начинал
рассказывать обо мне. Эти последние несколько лет, ты просто отвечал
на этот же вопрос "да" и ты менял тему разговора.
Я перестал быть "твоей собакой", я стал "просто собакой", и ты начал
негодовать на то, что траты на меня стали слишком велики. У тебя
появилась новая работа в другом городе, и ты со своей женой и детьми
собирался переехать туда, к тому же в дом, где запрещено было
держать животных. Ты сделал правильное решение в пользу своей семьи,
но… было время, когда только я и был твоей семьей. Я был так
обрадован этой прогулке на машине, пока мы не приехали в приют для
животных.
Он пах кошками и собаками, их страхами и абсолютной безысходностью.
Ты заполнил документы и сказал: " Я знаю, вы найдете хороших хозяев
для него". Они пожали плечами. Они понимали, что такая возможность
для собаки среднего возраста была чисто формальна. Твой сын,
хватаясь ручонками за меня, кричал: "Нет, папа! Нет! Пожалуйста, не
разрешай им забирать мою собаку!". И я так боялся за него, и за то,
какой урок ты сейчас преподал ему в отношении дружбы и терпения, а
также любви, ответственности и уважения.
Ты погладил меня напоследок по голове, всячески избегая моего
взгляда. У тебя уже не было времени, ты спешил на встречу. А у меня
теперь тоже была назначена встреча. Когда ты уходил, две милые
женщины предположили, что ты, вероятно, до последнего момента не
знал о своем переезде, поэтому не смог найти мне новых хозяев. Они
качали головами и повторяли: "Как ты мог это сделать? Как ты мог?".
Они были настолько внимательны и ласковы с нами со всеми, кто тут
находился, насколько это позволял их напряженный рабочий день. Они
нас, конечно же, кормили, но у меня пропал аппетит. Поначалу, кто бы
ни проходил мимо моего вольера, я кидался к дверям в надежде, что
это пришел ты, что ты передумал… но это были только мечты…тщетные
мечты. Наконец, я стал надеяться, что это приходит кто-то, кто
захочет заботиться обо мне, кто заберет меня к себе. Когда же я
понял, что не могу соперничать с веселыми щенками, их живостью и
подвижностью, я ушел в дальний угол загона и стал ждать.
Как-то вечером я услышал ее шаги. Она повела меня по коридору в
какую-то комнату. Это была комната счастья. Она положила меня на
стол, потрепала по ушам и попросила не волноваться и лежать смирно.
Мое сердце сжималось от предчувствия того, что должно было
произойти, но было в этом и какое-то облегчение. "Узник любви"
заканчивал свой жизненный путь.
Что касается меня, я был сосредоточен на ней. Я видел, то, что она
делает, лежит на ней тяжким бременем. Она аккуратно наложила жгут на
мою лапу и слеза скатилась по ее щеке. Я лизнул ее руку, так же, как
я делал долгие годы до этого. Она умело ввела в мою вену иглу. Я
почувствовал небольшой укол, и холод растекся по моему телу. Я с
трудом смотрел в ее добрые глаза, так мне хотелось спать. Смотрел и
бормотал: "Как ты мог это сделать? Как ты мог?"
Возможно, поняв мой собачий язык, она прошептала в ответ: "Прости".
Она обняла меня и начала поспешно объяснять, что это ее работа,
сделать так, чтобы я оказался в лучшем мире, где меня больше не
будут игнорировать или обижать, в мире, где царит любовь и
понимание. И я, приложив последние усилия, махнул хвостом, пытаясь
сказать ей, что мое "Как ты мог это сделать?", не имеет к ней
никакого отношения. Я говорил это тебе, мой Любимый Хозяин. Тому, о
ком я буду думать всегда и кого буду ждать вечно…. Дай бог, чтобы
все, кто встретится тебе в твоей жизни, были бы столь же преданны.
Джим Уиллис
|
 |
 |
